Неточные совпадения
Он просил у Нехлюдова
защиты, а между тем подтрунивал и над собой, и над судьями, и над тюрьмой, и над всеми
законами, не только уголовными, но и божескими.
Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной полиции, стоящей вне
закона и над
законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца. Робость сказать слово в
защиту гонимых стоит всякого преступления на службе такому холодному, беспощадному человеку, как Николай.
Против врага своего он
защиты и мщения ищет в
законе.
Несомненно, что наука о государстве доведена на западе Европы до крайних пределов; правда и то, что все усилия предержащих властей направлены к тому, чтоб воспитать в массах сознание, что существование человека немыслимо иначе, как в государстве, под
защитой его
законов, для всех равно обязательных и всем равно покровительствующих.
Ужели можно предположить, что, поступая таким образом, эти люди понимали, что они обездоливают и продают то самое государство, которое их приютило, поставило под
защиту своих
законов и даже дало средства нажиться?
— Да кто же тебе сказал! — разразился он наконец, но, к удовольствию моему, тотчас же сдержал себя и уже спокойным, хотя все же строгим голосом продолжал: — Слушай! дело не в том, вредны или полезны те явления, которые Быстрицын намеревается сокрушить, в видах беспрепятственного разведения поросят, а в том, имеет ли он право действовать а la Pierre le Grand относительно того, что находится под
защитой действующего
закона?
Подстрекаемый этим инстинктом, он обращал тоскливые взоры к шкафу с
законами и как бы выжидал от него
защиты.
— Они-то, конечно, простили его, но есть
закон и для
защиты негодяев — два года сидел Гальярди в тюрьме за грека, и очень дорого стоило братьям вытащить из нее Карлоне…
То, что является преступлением или нарушением
закона в Англии, может стать превосходной мерой общественной
защиты на континенте.
— Вам жить трудно будет, вы сами себе
закон и
защита. Я вот жил не своей волей, а — как велено. И вижу: не так надо, а поправить не могу, дело не моё, господское. Не только сделать по-своему боялся, а даже и думать не смел, как бы свой разум не спутать с господским. Слышишь, Пётр?
Буде же (чего боже сохрани) Михайле Степановичу это неугодно, то он с прискорбием должен будет сему делу дать гласность и просить
защиты у недремлющего
закона и у высоких особ, богом и монархом поставленных невинным в
защиту и сильным в обуздание; в подкрепление же просьбы, сверх свидетельства домашних, он с душевным прискорбием приведет разные документы, собственною Михаила Степановича рукою писанные.
—
Закон!.. Вы правы, ваше превосходительство,
закон не предусматривает, но и в Англии не отменен
закон, дозволяющий мужу продать неверную жену, а у нас зато есть учреждения, которые всегда доставляли
защиту женщине, не стесняясь
законом.
— Как вам угодно, Иван Алексеевич, так и принимайте то, что я вам сейчас сказал… Я вас беспокоить не стану… Будет вашей милости угодно, — он весело улыбнулся, — зайдете иногда за справочкой… А этому квакеру, — вот какие нынче адвокаты завелись, — я сам напишу, что в услугах его не нуждаюсь… Возьму какого-нибудь замухрышку… Ведь это я на первых порах только волновался… В
законе не тверд… А теперь мне и не нужно уголовной
защиты.
Напрасно вопияла ко всем бедная Магна и у всех искала
защиты. Ей отвечали: над нами над всеми
закон.
Закон наш охраняет многоимущих. Они всех сильней в государстве. Если бы был теперь на своем месте наш прежний правитель Ермий, то он, как человек справедливый и милосердный, может быть вступился бы и не допустил бы этого, но он очудачел: оставил свет, чтобы думать только об одной своей душе. Жестокий старик! Пусть небо простит ему его отшельничье самолюбие.
Государыня вне себя ломала себе руки. Бирон был неумолим. В эти минуты он истощил все свое красноречие в
защиту чести,
закона, престола… Злодей восторжествовал. Четыре роковые буквы «Анна» подписаны рукою полуумирающей… Слезы ее испятнили смертный приговор.
Еще труднее догадаться, что та самая клятва, к которой приводят всех людей блюстители
закона Христа, прямо запрещена этим
законом; но догадаться, что то, что в нашей жизни считается не только необходимым и естественным, но самым прекрасным и доблестным — любовь к отечеству,
защита, возвеличение его, борьба с врагом и т. п., — суть не только преступления
закона Христа, но явное отречение от него, — догадаться, что это так — ужасно трудно.